***
Человек, Знаменосец и Бог тихой поступью шли.
То один за другим, то Господь впереди,
То все трое в ряд.
Человек, Знаменосец и Бог — три оси Земли
Пробирались сквозь чащу среди дриад,
Реку вброд перешли, миновав наяд,
Обогнули Край света, и на мели
Их вознёс на борт скрипучий фрегат.

Человек, Знаменосец и Бог сеяли дым.
Один направо метал, другой вверх,
Третий через плечо.
Путь двигался; но их следы,
Замкнувшись дымом, перешли в ничто.

И сейчас скачут за ними во весь опор
Четверо на добрых конях; кто с копьём,
Кто с мечом, кто так;
Каждый в панцире медном. Один
как все; второй умный, а четвёртый дурак.

Скачут, гоня коней, не зная пути,
Мимо терпких лесов и минутных озёр,
Оставляя на ткани Земли кровавый узор,
Форсируют Край света.

Не разбирая пути, пускают вскачь
Добрых коней; направляя их сквозь весну
Стуком подков разгоняя мир,
Ушедший ко сну.
Оставляя огонь, и смерть, и людской плач.

Человек, Знаменосец и Бог тихий остров найдут
И на нём разбредутся, каждый в свою стезю.
Кто на Землю, кто к звёздам, а кто Луну
Тёмной материей закрывать возьмётся.

Четверо рассекут океан и Остров найдут.
Он будет пуст; лишь земля, и вода, и дым
Четверо потеряются в дымном саду.
Никто из них уже не станет другим;
Никто из них не уже будет говорить с Ним;
Тропы их обагрит свет первой звезды.

28 февраля 2009

                     ***
Бледный первый час первого дня зимы
По асфальту пройдя, мне в подоконник врос;
Осень канула, а вместе с ней и мы
В парках расстались. Без слов; без слёз.

В белой ночи промелькнёт трамвай,
Голубь с подножки соскочит и взметнётся ввысь.
Кондуктор, подите прочь; мне жаль,
что вы остались, когда все ушли.

На безльюдье — мёртвые листья и птичий плач
Ветер в ветвях громыхает сталью оков.
Свист плащей, гул шпаг, звон подков.
Четверо несутся во весь опор; несутся вскачь.

20 ноя 2008 — 26 фев 2009

                     ***
Бытность расплывается в полутона,
Полукраски и полузвуки. Со дна
хроматической гаммы твоего окна
Поднимается, шелестя обертонами, мелодия.

Кисть вымочена в маслянистой музыке,
Звуки на холст ложатся дюжинами.
Скрашиваются. Смазываются. К ужину
собираются возле нижней кромки мольберта.

Полупристань возле полуводы. Полупристальный
взгляд глаз полунеистовых. Истово
вычитываемые бумажные вывихи. Всполохи
полуяркого огня многоголового. В голову,
Только —
         в голову.

26 февраля 2009

                     ***
Пришлите мне книгу
Со счастливым началом.
Где никто не ждёт
                  неделями,
                  дюжинами недель
      у причала.
Где никто не плачет,
                  обхватив колени,
      возле неба,
Где никто не проклинает
            прошлых сумерек и старых прегрешений.

Эту книгу я прочту до середины,
да и брошу в середине в одночасье,
да сожгу её во пламени каминном,
согревая пустой дом перед ненастьем.

Я в огонь, страницу за страницей,
Перечислю пустоту её скитаний,
и кабак, и ночи пьяные с блудницей,
и спасительные сумерки литаний.

И сгорит божественная книга
                              со счастливым началом.
                  без трагичного конца; коего и так в достатке.
Я развею её пепел над причалом
И уйду от водной кромки без оглядки.

24 февраля 2009

                     ***
Капли мелькают вдоль берега яркими нитями
То ли дождь, то ли грохот прибоя поднялся над городом
Это гром или ясени сыплют бессвязными листьями?..
Это роща там или дварфы ухмыляются в бороды?

В мягко-серой тени расплываются все очертания,
Вот и твой силуэт: лишь фрагменты остались да линии
Я боюсь, что утащат туманы тебя тёмно-синие,
И беззвучно, строка за строкой, повторяю Литанию.

24 февраля 2009

                     ***

...И, значит, остались только иллюзия и дорога.

И. Бродский

Однажды весна и однажды лето.
До и после пусто.
До и после — пустые рассветы
И дни по минутам.

Раньше был путь, теперь — дорога
Без конца и края.
Бежит вперёд, всё вперёд, продрогшая,
Куда — не знаю.

Тишина из квартиры льётся наружу,
Разрывая стёкла.
Звон занавесок над подоконником курится,
Всё поблёкло.

24 февраля 2009

                     ***
Однажды что-то пошло не так,
Как задумано было в славном начале;
То ли зря переизбран Квинт Фульвий Флакк,
То ли отцы-сенаторы подкачали

Господин мой, что-то пошло не так,
Вот и пали один за другим три Рима
Публика забыла старого мима;
Императоры, знаете ли, всё делают наперекосяк.

Мой друг, послушай, брось эту чушь,
Выучись рисовать да поезжай отсюда —
В глушь, на север, где вереск и клевер,
Где сумеркам свобода цвета не чужда,
Где живы ещё отголоски нормандских стуж.

Вон из города, в котором враг и внутри, и снаружи,
Прочь от неба, видного только из лужи,
К чёрту, к дьяволу, к северным берегам.

Слышишь, друг мой, у земного круга граница
Стянута в точку; я ставлю её через каждую строчку
Этого письма и прочих, написанных нами же нам.
Написанных — слышишь? — нами же — только нам.

Господин мой, все ваши легионы разбиты,
В Тевтобургском лесу остались только варвары и бандиты;
Эмигрировали все истинные квириты; прочие попали под приговор —
Государство пало. Так хотя бы вы сами
Не подставляйте голову под топор.

Что-то — слышите? — что-то точно пошло не так,
Над столицею не напрасно сгустился мрак;
То ли сам Нептун за воротами, то ли просто какой-то враг
Вот и вороны, так их туда растак,
Всё кружат, и кружат, и кружат, и кружат,
                                                и повсюду слышны их крики.

18 февраля 2009